Я тут решила, что мне надо иногда садиться и писать. Что угодно. Что в голову придёт. Развитие нарраторики, умения рассказывать, формулировать. День первый. Много бреда. Можно не читать. Итак, о чём же я хочу сегодня рассказать? Может, о Вавилоне? Язык не поворачивается сказать, что я его придумала. Ведь я же туда попала. Как падают в ледяное озеро, оступившись на скользком берегу. Картинка, звук, мысль, образ — и Вавилон затянул меня, не оставив ни шанса вырваться из его мёртвой хватки. Это очень на него похоже. В этом и есть вся суть Вавилона — затянуть и не отпускать. Сначала он был жесток ко мне. Он вскрыл все мои нарывы, все мои страхи и скрытые желания, всё то, о чём я никогда и никому не скажу вслух. У Олди в романе «Орден святого бестселлера» писатели во сне попадают в созданные ими же миры, и первое попадание всегда заканчивается смертью, иначе мир не может принять своего демиурга, он должен его проглотить и переварить, сделать частью своего метаболизма, выработать противоядие от отравы зависимости от чьей-то мысли, чьей-то прихоти. Вавилон с первых же секунд поставил меня на место, показал мне, что пока что я тут никто и звать меня даже не никак, для того, чтобы тебя хоть как-то звали, надо для начала существовать. Это было странно для меня. Зачем же ещё создавать миры, как не для того, чтобы становиться их центром, основой, фундаментом? В центре Вавилона совсем другой человек. Не я. Я рядом с ним. Отражение. Тень. Вавилон напоминает мне капризного инфанта. Всё, что существует вокруг, существует для его целей. Всё, до чего он может дотянуться, принадлежит ему. Ресурсы каждого, кто приблизился к нему — его ресурсы и это даже не вызывает протеста, всё естественно, будто так и должно быть. Я далеко не уверена, что хотела бы оказаться там физически. И всё же, он во многом мне помог. Что-то осознать, что-то себе простить, чего-то перестать бояться. В последние пару лет я даже начала о нём рассказывать, самым близким друзьям, но всё-таки, когда-то мне казалось, что я никогда не осмелюсь открыть его чужим взорам. Как что-то интимное. Стыдное. Чем больше я понимала в себе, тем приветливее ко мне был Вавилон, тем комфортнее мне становилось в нём. И тем реже я туда возвращалась. Пусть это кощунственно, но иногда мне приходит в голову сравнение с беременностью, ведь растущий в утробе ребёнок довольно безжалостен к матери, хоть это и не его вина. Но когда он рождается, он с каждым годом всё меньше нуждается в ней, обретает самостоятельность, учится не только брать, но и отдавать. Вавилон обрёл свои законы, свою историю, своих героев и мессий. Теперь он интересен мне как самостоятельная, отдельная от меня сущность. Когда-нибудь я осмелюсь и расскажу его историю. Одну из. Которую мне будет не страшно рассказать.